Песнь о коте и Олеге

Как ныне сбирается некий Олег
купить три пакетика «Вискас»
для несыти жирной. На целой земле
не сыщешь прожорливей киски.
С пушистым котярой в свободной руке
Олег колесит на столетней «Оке».

По грязной парковке навстречу ему
идёт старушенция в шляпе,
рукой волочит за бретельку суму
по уличной мерзостной хляби.
В бордо светофорный окрасился столб,
и бабка Олега взяла на гоп-стоп.

«Подбрось-ка, внучок, до деревни моей,
не будешь жалеть ты об этом.
Коль мы доберёмся до дома скорей,
тебя накормлю я обедом,
а кошке твоей отолью молока.
Не куксись, деревня не так далека!»

Олег матюгнулся, однако открыл
скрипучую старую дверцу.
«Ока» полетела, что твой шестикрыл,
гремя механическим сердцем,
с бабульки от скорости шляпу снесло.
И вот, впереди показалось село.

«Скажи мне, внучок, как ты держишь кота
в своём мегаполисе жутком?
Ведь там загрязнённость, жара, духота,
нельзя отдохнуть ни минутки.
Зачем тебе котик? Отдай его мне,» —
пытается встать, позабыв о ремне.

Олег перекинул котяру к окну,
возвёл к небесам свои очи,
старушку от кресла «Оки» отстегнул
и тут же задумался очень.
…И вскоре вздымал переулочный прах,
оставив кота у бабульки в руках.

Стаканчики с пивом, запенясь, шипят
и пахнет вовсю шашлыками.
Олег с друганами на холме сидят
и давятся мяса кусками.
Деревня, пикник и бухло — лепота.
Но тут-то вдруг вспомнил Олег про кота.

Промолвил Олег: «Ну, а где мой кошак?
Скажите, где наглый фашист мой?
Здоров ли? Всё так же тяжёл его шаг?
Всё тот же он жирный, пушистый?»
И внемлет ответу: «На холме крутом
давно пообедали волки котом.»

Поддатый Олег головою поник
и думает: «Старая стерва!
Ах, кот! Как мне сладостен был его крик,
с утра раздирающий нервы…
Она не следила за ним ни черта!»
И хочет волкам отомстить за кота.

Плетётся шатаясь Олег за ружьём,
за ним волочатся братишки.
«Олег, ну давай до утра подождём»,
«Братан, нахлебался ты лишку,» —
бормочут они, но Олег так упрям,
что лезет средь ночи навстречу зверям.

«Да ну его нахрен, пойдёмте домой, —
не выдержал самый ленивый, —
пусть шастает по лесу ночью бухой,
а мы опрокинем по пиву,
завалимся спать где-то часикам к трём,
а утром Олега в кустах подберём.»

Все с ним согласились, Олег же побрёл
в зловещую тёмную чащу.
«Смотрите, каков… Ну охоться, орёл!» —
смеются пьянчуги сипяще.
В деревне они спохватились: «Вот бл--дь!
Забыли Олегу патроны мы дать!»

Олег же упёрто плетётся сквозь лес,
от слёз затуманены очи.
К могилке кота он на холм еле влез
и видит, что кости-то волчьи!
А сзади него средь кустов — чудеса! —
зажглись кровожадно кошачьи глаза…

К утру отыскали обглоданный труп —
лишь кости бедняги Олега.
«Вот горе! Наш друг был так молод и глуп,» —
рыдают пьянчуги у брега.
Бабульки крестятся, орут мужики,
а кости Олега лежат у реки.

Но в чём же таилась погибель его?
Не волкам голодным наградой
он стал. Перебило волков здесь давно
исчадие лютое ада.
Наводит на лес целый страху чужак,
свирепая тварь — одичавший кошак.